Вот несколько коротеньких историй, рассказанных Ф. Г., — историй, свидетелем которых она была, или случившихся с нею, или просто где-то услышанных, но запомнившихся надолго.
* * *
На Тверском Ф. Г. встретила знакомого.
— Фаина Георгиевна! — воскликнул он. — Вы чудесно выглядите!
— Я симулирую здоровье, — ответила она.
— Да что вы! У вас такой чудный румянец!
Но она не сдавалась:
— Оставьте, какой же это румянец? Это чудеса науки и техники — румянец из Парижа.
* * *
Иду по Одессе. И вдруг огромная витрина с гигантской фотографией. «Боже, что за сюжет?!» — поражаюсь я. На снимке — кровать. Пышногрудая блондинка с короткой стрижкой, лежащая на спине, протягивает полные оголенные руки к жгучей брюнетке, хишно склонившейся над ней. В ужасе читаю надпись: «Свидание Анны с сыном. сцена из спектакля «Анна Каренина».
* * *
Обо мне — своим знакомым:
— Я его усыновила, а он меня уматерил.
* * *
Когда моя сестра решила переехать из Парижа в Москву — это было в пятидесятых годах, — я прислала ей письмо. Работник посольства, выдававший ей визу, рассказывал, что накануне отъезда сестра пришла к нему и отказалась от поездки.
— Почему? — спросили ее.
— Я не могу ехать, — ответила она. — Моя сестра в Москве сошла с ума. Смотрите, что она пишет: «Ни о чем не волнуйся, приезжай, площадь для тебя есть». Зачем мне площадь? Что я, памятник? Нет, она явно не в себе.
* * *
На улице, у театрального подъезда, после окончания спектакля. Муж, оборачиваясь к уныло плетущейся сзади жене:
— А все ты, блядь: «Пойдем в театр, пойдем в театр!»
— Вот лучшая рецензия! — добавляет Ф. Г.
* * *
Говорили о современных писателях.
— Они мне напоминают торговку «счастьем», которую я видела в Петербурге, — сказала Ф. Г. — Толстая баба стояла с попугаем, восседающим на жердочке над квадратиками бумажного счастья. Баба кричала: «На любой интересующий вопрос моя попка вам быстро дает желающий ответ».